«Обузой быть не хочет старость»

Досье

Был моряком и журналистом, всю жизнь писал стихи. Полностью потеряв зрение, вынужден был оставить работу, но не поэзию. Чаще всего стихи записывает на диктофон и потом редактирует их на слух.

Автор нескольких поэтических сборников. Очередной «ПМЖ» вышел в этом году в Тюмени.

Живет в Ярковском доме ветеранов.

Колок
Средь двора колок из сосен,
Как в строю солдаты – в ряд.
Днем сквозь неба просинь,
Ночью звездочки горят.
Их строители не стали
Под топор пускать не зря –
По утрам на грудь медали
Соснам вешает заря.
Нам они покоем платят,
Злые ветра сторожа.
Вечерами при закате
Полыхают, как пожар.
От судьбы не отрекаясь,
Зеленеют круглый год.
Души грешные ласкает
Рыжекорый хоровод.
В непогоду – в дождь и в стужу –
Сквозь бетон и кирпичи,
Нам колок сосновый служит,
Как отдушина в печи.
Друзьям-товарищам
То, что звали Советским Союзом,
Развалилось, как карточный дом,
Но моя престарелая муза
До сих пор вспоминает о нем.
О товарищах по комсомолу,
О кострах, где пылало смолье,
О газетных страницах, где – полу –
Было правдой, а полу – враньем.
Никуда от былого не деться,
Его память хранит, как музей,
От холодного серого детства,
Да обстрелянных школьных друзей.
Я о них не забуду вовеки,
Пусть простят, что надолго умолк,
Все вместилось в одном человеке:
И охотник, и заяц, и волк.
Я терплю, пока это посильно,
И своим же забвеньем плачу:
Наберите мой код на мобильном,
Я ваш голос услышать хочу.
Больному другу
И тишина бывает громкой,
Горчее в градуснике ртуть,
Когда в плену больничной койки
Твоя расхристанная суть.
Когда не день и не неделю
Не в состояньи есть и пить,
Когда тебя уже отпели,
А ты карабкаешься жить.
И все в тебе кричит от боли,
И есть диагноз – не жилец.
В кулак сожми всю силу воли,
И ты воспрянешь наконец.
Со мной не раз такое было:
Я, умирая, выживал,
Хотя не по ветру ветрило,
А чаще в бейдевинд 1 держал.
…Болезнь, естественно, не пряник,
Но будь сильней, чем твой недуг.
Недуг – всего лишь многогранник,
Случайность, вписанная в круг.
-----------------
1 Бейдевинд – путь парусного корабля против ветра.
Василиса
Воркуют голуби – весна,
Уже наклюнулись нарциссы.
И стала комната тесна
Для старой бабки Василисы.
Ее на солнышко во двор
На лавку тянет, как магнитом,
На лавке место с давних пор,
Еще с девичества, забито.
Подруг своих пережила,
Двоих мужей похоронила,
На старость кошек завела,
Хотя их прежде не любила.
Не выезжала никуда:
Контора, храм, колхозный рынок.
Все в этой комнате: беда
И радость слились воедино.
Сидит в объятиях весны,
На батожок сложила руки,
А есть в Москве вельможный сын
И образованные внуки.
Но жизнь течет сама собой,
Она давно их всех простила.
И хлеба корки дармовой
Ни у кого не попросила.
Она привыкла жить одна,
Ни на кого не полагаясь.
Такие нынче времена –
Обузой быть не хочет старость.

* * *

Ночь вползла на мягких лапах
Через форточку в окне.
Спит больничная палата,
Одному не спится мне.
Может, боль в том виновата?
Может, плата за грехи,
Что по младости когда-то
Натворили питухи?
Вспоминаю, вспоминаю
О хорошем и плохом,
То, что знаю и не знаю
Или должен знать потом.
Слышу легкий шелест крыльев –
Ангел душу стережет.
Все былое светлой пылью
В подсознании живет.
Не дает мозгам покоя
И в бессонницу маня,
Обойдя шеренгу коек,
Зацепилось за меня.
Прогоняю, прогоняю,
Запираю на засов.
Лишь под утро засыпаю,
Но тревожно и без снов.

* * *

Как тяжело мне ночью засыпать,
Как хорошо мне утром просыпаться,
Пить теплый чай и в мыслях рисовать,
То, что уже не может состояться.
Как тяжело мне знать, что смерть близка,
Что жизнь моя, как свечка, догорает,
Как хорошо, что светлая тоска
О прошлом никогда не умирает.